Главная        Досье         Охлобыстин говорит, что...         Сценарии         Скандалы          Новости         Форум

Фильмография режиссера:

Отец Иоанн Охлобыстин, священник и киносценарист.

— Страшный суд уже начался? Почему священники благословляют скинхедов на погром гей-клубов?

— Это глупость какая-то, но симпатичная мне глупость.

— Симпатичная?

— Ну да: переусердствовали с разгулом нравов немножко. Надо, что ли, «районы красных фонарей» открывать, чтобы они там наслаждались своей половой независимостью. А так — дети же. Маленький мальчик ходит в школу мимо витрины «Арбат Престижа», где мужики в трусах прыгают, и у него, когда он вырастет, уже не будет ощущения, что что-то не в порядке. Понимаешь, мы все латентно сексуально неустойчивы. Но надо же как-то сдерживать себя.

— А убивать — разве святое дело? Можно на это благословлять?

— Нет, это не просто греховно, это еще и глупо. Я думаю, их строго накажут, потому что это нарушение и дикость. Если бы они сами переоделись и с дубинами побежали лупить, это было бы понятно. А освященной агрессии не может быть как таковой, это абсурд. Но есть священники, которые так себя рекламируют. Одни — в фашистских газетах пишут и громят гомосексуалистов, другие — венчают гомосексуалистов.

— А тебе никогда не бывает неудобно за церковь, к которой ты принадлежишь?

— Мне бывает обидно. Когда я еще не был священником, ко мне в пост приехали из Ростова однополчане, и мы с ними отпраздновали. На следующий день я пошел в церковь: исповедаться хотел. А там священник — статный красавец, холеный, белые длинные пальцы, не знающие физического труда. Такой громогласный, убедительный, вокруг него группа экзальтированных гражданок из богатого района Смоленской. Я к нему подошел и говорю: такая ситуация, батюшка, не удержался в посте, а я прислуживаю в церкви и мне неудобно. Неожиданно он начинает, дабы произвести, ну явственно, впечатление на дамочек, громко меня попрекать. Мол, как вы могли — Святой пост! Перечислил все доступные ему уровни святости. На весь храм. А там злые черные угольки этих дамочек на меня из темноты загорелись. А я его подуспокоил сердитым словом и обещал побить, если он сейчас же не прекратит. Я был унижен, но больше разъярен, но у меня это не отбило никоим образом к церкви вкуса, потому что я понимал, что он и церковь — это совершенно разные вещи.